Сердце Франции, которое бьется в каждом дуаре: catherine_catty

В Алжире основная масса неграмотных приходилась на сельскую местность. Школы были и там, но их не хватало. Не то чтобы власти специально запрещали учить, они просто этим особо не занимались. Как жили феллахи сотни лет, так они и продолжали жить в середине XX века. Положение изменилось только в 1955 году, когда были созданы специальные службы, SAS (Sections Administratives Spécialisées): около 700 отделений в сельской местности, несколько десятков в городах. Тогда говорили: «САС – это сердце Франции, которое бьется в каждом дуаре».

Сержант САС среди своих учеников в Бу Игзере в Кабилии. Июнь 1956.

Что интересно, это дело не гражданских властей, а армейских. Учили детей солдаты-призывники, лечили зачастую тубибы, военные врачи. В 1956 году в Алжире было около 100 военных медиков, в 1960 – 800, практически все они помимо своих прямых обязанностей участвовали в оказании бесплатной медицинской помощи населению в AMG (Assistance Médicale Gratuite).

Во время одного из рейдов по пустыне военврач остановился, чтобы побеседовать с кочевником с юга Сахары. Март 1957.

Санитар 14 парашютно-десантного полка делает укол женщине из дуара Бени Шумеран. Июнь 1957.

Дети и взрослые терпеливо ждут приема у машины AMG. Июнь 1957.

Семья идет в центр бесплатной медицинской помощи в Тиндуфе. Июнь 1957.

В деревне возле Колон-Бешара санитар 11 полка морской артиллерии оказывает бесплатную медицинскую помощь. Июль 1958.

Голубые кепи занимались административной работой, помогали в получении документов, старались улучшить условия жизни, организовывали обучение и лечение. Они же занимались сбором информации и разведкой. Еще раз напоминаю, что нет в мире только белого или только черного. Охраняли французов могазни (moghaznis), это некая разновидность арки, местные арбы и кабилы, служащие по контракту и приписанные к САС. Зачастую офицер или солдат в голубом кепи был единственным европейцем в дуаре, нередко он платил своей жизнью за то, что правительство слишком поздно решило провести реформы. «Хорошие французы» были не нужны ФНО.

Могазни, позирующие перед зданием местной администрации в Пиретте в Кабилии. Июль 1956.

«Я уехал в 1957 году, в возрасте 27 лет. Я уехал потому что меня призвали и потому, что Алжир был французским департаментом и должен был остаться французским… По окончании училища в Шершелле (В 1942-1962 гг. оно готовило офицеров и унтер-офицеров. –К-К) я попросил направить меня в Большую Кабилию потому что это была колыбель мятежа, один из моих товарищей вернулся из Большой Кабилии в цинковом гробу. Я выбрал САС, то есть Специальные Административные Секции.

… В первую очередь я был главой деревни, в которой жило 437 человек, и я командовал сектором, в котором было 18 деревень, я был военным представителем, офицером, который отвечал за безопастность селян и арки. Вторая миссия: я был представителем префекта. В этом качестве я был нагружен разной административной работой: я выдавал документы, пропуска. Была еще и третья корона: я организовывал бесплатную медицинскую помощь. Я знал наизусть свой сектор, даже ночью у меня проблем не было. Каждый вечер кто-нибудь попадал в засаду. АНО была тогда очень могущественна на севере, неподалеку от моря был лес, полный бунтовщиков, который часто бомбила авиация.

Офицер и аспирант САС приглашены старейшинами Кемиса на чашечку чая. Март-апрель 1956.

Они атаковали нас 2-3 раза за ночь. Наши арки и могазни были великолепны; они были верны сердцем и оружием. Они были французами. Полностью, целиком, дважды французами, потому что жили на французской земле и по праву пролитой крови. Население хотело мира. Оно не видело здесь французов с 1954-1955 гг, это был настоящий медвежий угол. Когда они увидели мыло, когда они увидели, что о них заботятся, что им делают уколы, они стали полностью на нашу сторону, они хотели жить в мире. Я снова открыл мавританское кафе, снова запустил ткацкую и гончарную мастерские… все было реорганизовано. Со мной был один призывник, я его использовал как учителя. Я организовал школу и объяснил ему, что он должен учить кабильских детей. Для этого населения АНО была сущей погибелью.

Раздача наград детям после окончания учебного года.

Одажды мы захватили в плен членов АНО, даже аджюдана, аджюдана АНО. Я спросил его как он стал аджюданом и он ответил: для этого надо убить не одного француза. Этих пленников мы взяли с собой на операцию, чтобы они указали нам тайники ФНО. Они это сделали по доброй воле. Абсолютно добровольно. Потому что у них не было чувства национализма. Их очень быстро перевербовывали. (Кстати, да. Обычно отряды охотников состояли на треть из французов, на треть из местных и на треть из бывших солдат ФНО - К-К). В моем взводе одна арка полностью состояла из бывших членов ФНО. Они были яростные сторонники французов и великолепно дрались против ФНО...»
(Свидетельство Жана Боллона из книги Patrick Rotman et Bertrand Tavernier «La Guerre sans nom: Les appelés d'Algérie (1954-1962)»)

Капитан Моро из САС беседует с селянами его округа. Июль 1956.

«Я пыталась помочь мужу. Он писал мне, что люди в Алжире очень бедны. Никто ими не занимался. В действительности, Алжир был колонией. Французская администрация никогда не стояла там на высоте. То есть, надо было строить больше больниц, дорог, школ. Вы отдаете себе отчета в том, что в бледе, где был мой муж, не знали, что такое мыло? Когда им дали его в первый раз, они его ели. Я приезжала к мужу на неделю. Невозможно было упросить людей отправиться в это захолустье. Надо было быть безумцем, чтоб обосноваться там. Во время дождя крыши протекали…» (Свидетельство мадам Боллон из книги Patrick Rotman et Bertrand Tavernier «La Guerre sans nom: Les appelés d'Algérie (1954-1962)»)

Капитан Моро из САС наблюдает за раздачей материи женщинам его округа. Июль 1956.

«Полковник принял меня и поинтересовался, не хочу ли я продолжить службу, он может продлить мне пребывание здесь. Я спросил его: «Мой полковник, Алжир останется французским?», Он опустил голову и ничего не ответил. Наша беседа закончилась молчанием. Я вернулся во Францию, но с Алжиром покончено не было. Я продолжал заниматься своими арки и 13 мая 1962 года 17 из них с женами и детьми приехали ко мне, чтоб просить о помощи.»
(Свидетельство Жана Боллона из книги Patrick Rotman et Bertrand Tavernier «La Guerre sans nom: Les appelés d'Algérie (1954-1962)»)

«Мы жили в двухкомнатной квартире. 17 человек, из которых один был младенцем 13 месяцев, на 45 квадратных метрах…
Это было ужасно, ужасно для нашей дочери. Она так никогда и не простила того, что ее отец пропал куда-то на 30 месяцев… Алжир был для нас незаживающей раной. Она не понимала почему мой муж продолжает заниматься Алжиром. Она думала, что лучше бы он занялся своей семьей. В частности, ею.»
(Свидетельство мадам Боллон из книги Patrick Rotman et Bertrand Tavernier «La Guerre sans nom: Les appelés d'Algérie (1954-1962)»)

В 1961 благодаря усилиям гражданской и военной власти в Алжире в школы ходило до 70 процентов детей. Сейчас, через 50 лет после обретения независимости, в этой стране все еще неграмотно около четверти населения.

Вот здесь можно посмотреть фильм «Голубое кепи».
http://www.ecpad.fr/kepi-bleu-12
http://www.ecpad.fr/kepi-bleu-22
Он, безусловно, пропагандистский, кое-какие эпизоды явно инсценированы, но все же он помогает понять, как же проходила работа САС. Диктор читает текст очень четко, хотя и крайне пафосно, в духе наших агиток тех же лет. «Его программа – улыбка, его подпись – рукопожатие, его боевой конь - джип!». Очень рекомендую.

Фотографии в основном взяты отсюда:
http://www.ecpad.fr
По большей части сделаны они профессиональными фотографами. Но сохранилось множество снимков любительских, сделанных самими учителями, фельдшерами или их товарищами.

Классная комната в Бенаине. 1957.