С этой точки зрения очень характерна сцена, описанная М.М.Петровым, полковником 1 Егерского полка. Отец-дворянин собрался отправить своих 4 сыновей в армию. «Когда намерение свое предать нас всех, четырех сынов своих, истинному боярскому жребию открыл он матери нашей, то она, как женщина и мать, стала горько плакать от ужаса разлуки с нами и воображения смертных язв, долженствующих упадать на ее порождение. Но отец наш сказал ей: «Ежели судьба сделала тебя из купеческой дочери женою дворянина, которых сословие не платит податков государственных деньгами, владея вотчинами, то ты должна знать, что взамен того и в заплату за почет по неоспоримой справедливости и дети наши обязаны будут наряду с другими заплатить за свое почетное звание трудами военными, потоками крови на поле чести и, может быть, утратою которого-нибудь из них жизни: иначе же они были бы чистые тунеядцы, могущие размножением себе подобных на беспрекословной от совести льготе задушить свое Отечество, а не защищать. В целом свете дворянские поколения пользуются правом высшего уважения от всех иных сословий, но за то они, истаивая в военных трудах и огнях битв, защищают свои государства, прославляя их и себя».
Петров.М. Первая половина XIX века. Неизвестный художник.
Можно вспомнить строки С.Т.Аксакова из автобиографической книги «Детские годы Багрова внука»: «Из военных гостей я больше всех любил сначала Льва Николаевича Энгельгардта: по своему росту и дородству он казался богатырем между другими и к тому же был хорош собою. Он очень любил меня, и я часто сиживал у него на коленях, с любопытством слушая его громозвучные военные рассказы и с благоговением посматривая на два креста, висевшие у него на груди, особенно на золотой крестик с округленными концами и с надписью: "Очаков взят 1788 года 6 декабря". Я сказал, что любил его сначала; это потому, что впоследствии я его боялся; он напугал меня, сказав однажды: "Хочешь, Сережа, в военную службу?" Я отвечал: "Не хочу". - "Как тебе не стыдно, - продолжал он, - ты дворянин и непременно должен служить со шпагой, а не с пером. Хочешь в гренадеры? Я привезу тебе гренадерскую шапку и тесак..."
Очень интересно ситуацию описал Ю.Лотман: «Если вспомнить, что обычаи требовали от офицера гораздо более разгульной жизни, чем от чиновника, что отставать от товарищей в этом отношении считалось неприличным, то нам станет ясно, что военная служба не могла считаться доходным занятием. Ее обязательность для дворянина состояла в том, что человек в России, если он не принадлежал к податному сословию, не мог не служить. Без службы нельзя было получить чина, и дворянин, не имеющий чина, показался бы чем-то вроде белой вороны. При оформлении любых казенных бумаг (купчих, закладов, актов покупки или продажи, при выписке заграничного паспорта и т. д.) надо было указывать не только фамилию, но и чин. Человек, не имеющий чина, должен был подписываться: «недоросль такой-то». Известный приятель Пушкина князь Голицын — редчайший пример дворянина, который никогда не служил, — до старости указывал в официальных бумагах: «недоросль».
Итак, дворяне воспринимали службу как почетную обязанность, как свой долг. Но, несмотря на то, что офицерский корпус состоял по большей части из неподатного сословия, практически любой солдат, вне зависимости от происхождения, мог стать его членом. «Правда, солдатам крестьянского происхождения для получения первого офицерского чина надо было выслужить в унтер-офицерском звании не менее 12 лет, солдатским детям и выходцам из однодворцев и духовенства - 8 лет. Детям же личных дворян, иностранцам и воспитанникам воспитальных домов - не менее 4 лет» (Дмитрий Целорунг. Капитан N.Портрет русского офицера 1812 года). Да, не просто, не быстро, но шанс был. В сражении под Дрезденом в 1813 году погиб командующий 5-й пехотной дивизией Федор Алексеевич Луков. По происхождению он был из солдатских детей и дослужился от писаря до генерал-майора.
Луков Ф.А. до 1825. Доу. Эрмитаж.
Что-то мне на память еще приходит Аркадий, герой рассказа Лескова «Тупейный художник». Он, крепостной, отданный в солдаты, стал офицером и дворянином. «Верная моя Люба! Сражался я, и служил государю, и проливал свою кровь не однажды, и вышел мне за то офицерский чин и благородное звание. Теперь я приехал на свободе в отпуск для излечения ран и остановился в Пушкарской слободе на постоялом дворе у дворника, а завтра ордена и кресты надену, и к графу явлюсь, и принесу все свои деньги, которые мне на леченье даны, пятьсот рублей, и буду просить мне тебя выкупить, и в надежде, что обвенчаемся перед престолом всевышнего создателя». Писатель использовал вполне реальную, жизненную ситуацию.
P.S. А в детстве я думала, что «тупейный» - от слова «тупик»…
Journal information